Картофель таро— это кустистое растение с клубнями, происходящее из тропических или субтропических стран. Крупные клубни, иногда достигающие размеров кокосового ореха, вырастают в более южных районах, тогда как мелкие клубни культивируются в Японии и более северных регионах. По традиции клубни таро готовят вместе со стеблями и листьями их режут крупными ломтиками и тушат способом нишиме с другими корнеплодами. В умеренных климатических поясах мы не рекомендуем регулярно употреблять в пищу таро или другие виды картофеля, в том числе белый и сладкий картофель, а также бататы (ям). Однако в летние дни иногда можно
Сегодня психокоррекция является одной из самых популярных методик снижения избыточного веса. Какова ее предыстория? Об этом мы побеседовали с одним из основоположников самой методики и одним из основателей ММПО «» Андреем Бобровским.
Прийти в поликлинику и обратиться за подобной помощью было нельзя. Исследовались единицы, хотя уже тогда было понятно и доказано, что методика действует — психотерапевтическая работа совместно с основами рационального питания давала очень хорошие результаты. Более широкое распространение один из видов психотерапевтического лечения — кодирование (например, кодирование по Смелову) — получил уже в постсоветское время, в начале 90-х годов.
В чем смысл В первую кодирования? очередь оно
основано на страхе. Как при инсульте, когда врач говорит пациенту: «Выкуришь еще одну сигарету — умрешь».
Кстати, стоит отдать должное Довженко: он такую зависимость, как алкоголизм, лечил кодированием еще с советских времен. Позже сумел поставить его на коммерческую основу. Но все это носило единичный эксклюзивный характер, здесь не могла выстроиться система. Методика такого лечения завязана на личности врача. Александр Довженко, Сергей Смелов — это большие личности, великие уникальные специалисты, только они так могут. Первый этап кодирования
— это создание с помощью СМИ ореола исключительности, высокой эффективности метода, профессионализма врача, который использует этот метод.
Расскажите тогда, При кафе- кто вас научил дре нор- иному подходу? мальной физиологии Сибирского медицинского университета (знаменита тем, что туда в свое время по конкурсу не прошел Павлов — его опередил ученый, который в те времена занимался проблемами пищеварения) была лаборатория «Биоинтер- мед». В 90-х годах у нее было два приоритетных направления: физиология
высшей нервной деятельности (там регулярно ставили опыты на собаках) и физиология пищеварения. Проблемам пищеварения и высшей нервной деятельности уделяли много внимания в научных разработках, а сама технология была перенята от такой же кафедры Алтайского государственного университета. В первую очередь автором технологии является профессор Панченко. Он нечто подобное видел в Америке, додумал и стал предлагать коллегам. Примерно в 1991 году он пригласил для этого делегацию с нашей кафедры, я, правда, тогда еще учился на первом курсе и слыхом не слыхивал ни
0 чем подобном. Так эту технологию в Томск тогда и «перевезли».
А когда вы С четвертого столкнулись с этой по шестой технологией? курс я работал в наркологии санитаром. Это была хорошая школа. Тогда я впервые увидел, что такое зависимость во всей красе — хотя, понятно, это была не пищевая, а алкогольная и наркотическая зависимости. Я мыл полы в кабинете заведующего отделением и заметил, что у него на столе постоянно лежат книжки по психотерапии. Стало интересно, что это такое. У нас психотерапии в те времена никто не учил. Один мой однокурсник, Нугзар Табидзе (сейчас он руководитель нашего грузинского и армянского филиалов), у которого были хорошие отношения с деканом, пошел к тому и спросил, где можно научиться психотерапии. И декан предложил пойти в «Био- интермед» — это было единственное место в Томске, где психотерапию пытались поставить на научную основу. В начале шестого курса я пришел в эту лабораторию. Причем, она тогда переехала в соседнее здание с наркологией, где я работал санитаром. У меня была пересменка в семь утра, деваться до занятий некуда, поэтому я шел в лабораторию и примерно полтора часа обрабатывал данные. Там я встретил Михаила Гаврилова, который тогда только поступил в аспирантуру. Именно в его компьютер я и заносил данные. Гаврилов уже был дипломированный психиатр, а я учился на последнем курсе. Вносить цифры и таблицы в компьютер — тяжелая и муторная работа. Но зато у меня был особый имидж — ведь я раньше всех приходил в лабораторию и занимался наукой.
В тот же год на основе лаборатории создали кафедру психотерапии. Я был первым интерном этой кафедры. Учеба там была психотерапевтическая, но главное, что я стал заниматься практическим ведением психотерапевтических занятий. Я присутствовал на группах с опытными психотерапевтами, которые давали мне сказать не больше двух слов за три-четыре дня. Тогда групповая психотерапия проходила ночью. Было тяжело сидеть и смотреть. Пришлось уйти из санитаров и устроиться ночным сторожем в эту лабораторию — можно было и сторожить, и смотреть.
Так и выглядела ваша первая практика — сказать в одну из трех ночей два слова?
Я был интерном кафедры и мог представляться как психотерапевт. За год интернатуры я получил огромный опыт. Свой первый тренинг я провел в городе Колпашеве Томской области с другим будущим партнером по «Борменталю» Валерием Ромац- ким. Он к тому времени был опытным терапевтом, два года работал на кафедре психиатрии, провел уже много тренингов.
Что было дальше? Я работал на кафедре.
Там же работали Гаврилов, Леонов, Ро- мацкий, Дорохов — будущие партнеры по «Борменталю». Технология менялась чуть ли не ежемесячно: мы не боялись экспериментировать. Все были аспиранты, исследователи. Кто-то увидел, попробовал, предложил другим. Лаборатория была центром притяжения всех психотерапевтических знаний. Ведь в ней слились, по сути, три структуры: кафедра нормальной физиологии, кафедра психиатрии Томского мединститута и НИИ психического здоровья. Здесь работали лучшие специалисты из этих трех структур — 10-12 человек. Половина из них потом стали создателями «Борменталя».
Я закончил интернатуру и на следующий год поступил в аспирантуру при кафедре психиатрии. Мы стали получать интересные данные: я их собирал, Гаврилов обдумывал. Уже тогда стало понятно, что методику надо менять, избавляться от некоторой авторитарности.
В чем заключалась Например, в авторитарность? ночном времени проведения. Ночью огрехи мастерства, недостаток опыта менее заметны, а власть над участниками более сильная. Мы убедились в этом на практике. При ведении вечерних занятий эффективность работы ни капельки не уменьшалась. На основе обработки статистических данных мы с Михаилом Гавриловым пришли к этому же выводу. Эти данные сначала легли в основу его диссертации, а потом и моей. Тема диссертации Михаила — «Систематизация психологических особенностей женщин с избыточным весом», а моей — «Исследование результатов на отдаленных этапах после психокоррекции» — то есть что с этим делать через два-три года. Тогда стала ясна и большая роль обучения специалиста. Должна быть очень серьезная школа, передача опыта, человек должен проходить двух-трехлетнюю подготовку, независимо от общей начальной. Эту трехлетнюю подготовку специалисту нужно проходить, работая в паре с более опытным. И только тогда человек начнет грамотно работать. Тема подготовки грамотных специалистов постоянно с нами. Но кроме нас с Гавриловым для развития методики многое сделали Сергей Дремов, Валерий Ромацкий, Евгений Еныгин, Андрей Гордиенко, профессор Шульгин, Игорь Потапкин.
три месяца, это позволяет улучшить общий эффект. Мы даже в «Биоинтермеде» пытались неофициально это делать, хотя руководство было против — лишняя аренда, лишние затраты.
А пациентки были Мы от них все согласны время слы- на поддержку? шали подобного рода просьбы. На третий день, когда мы работали по ночам, они просили: нам бы еще несколько таких встреч. Передовые западные программы, кстати, тоже предполагали длительную работу. Это резко способствовало популяризации нашей программы. Желающие воспользоваться нашей методикой появились во многих городах. Этому содействовало и то, что мы с Михаилом Гавриловым изложили результаты своих диссертаций в книге «Как победить аппетит». Мы хотели рассказать о необходимости длительной программы, о том, что если человек не получает ее, он уходит в другую зависимость — алкоголь, курение — или возвращает избыточный вес. Книга вышла в 2002 году. Она стала хорошим популяризатором методики. Мы перешли на долговременное наблюдение и улучшение сервиса.
А что это был Мы начинали за сервис? работать в холодных сырых помещениях. Клиенты сидели в шубах, изо рта шел пар. Так было еще в 2002 году. Невозможно было найти подходящие для тренингов помещения: либо это огромный актовый зал на 1500 человек, либо лекционные залы, с которыми трудно согласовать загруженность. Бывало, работали даже в кинотеатрах. Клиенту некуда было прийти и спросить помощи, особенно когда работа велась на выезде. Надо было уходить от этой системы и организовывать регулярную помощь в каждом городе, чтобы в любой день человек мог обратиться. Зависимость тем и коварна, что может наступить в любой момент. Людям нужно было, чтобы качество услуг повышалось, и была возможность долговременного наблюдения, а это можно обеспечить только при наличии постоянных офисов и мест сбора. Пытаясь улучшить условия, мы часто работали без зарплаты, но зато получили огромный приток желающих по рекомендациям знакомых.
Как ваши взгляды УСИЛИЛОСЬ воспринимали противоречиє между подходом лаборатории «Биоинтермед» и нашем с Михаилом подходом. Экономических причин тут не было, так как в сравнении с однокурсниками мы получали очень прилично и были очень довольны зарплатой. Но руководитель лаборатории, профессор Ротов, не хотел менять методику, да и экономическая модель Ротова была пирамидальная и имела очень серьезные изъяны в виде уравниловки. С экономической точки зрения рост хороших специалистов был невозможен. Но главное, мы поняли, что можно работать не ночью, а вечером, и это эффективнее. Это было принципиальное разногласие. В «Биоинтермед» до сих пор работают ночью, хотя у них появились и вечерние сеансы.
Как вы думаете, Наверное, они вас считают детьми — мне своими детьми или хочется ду- конкурентами? мать именно так. Во всяком случае, мы к лаборатории относимся как к отцу, как к тому, кто седлал значительный вклад в развитие этой методики в России. Первым был Панченко, а они вслед за ним. В 2001 году буквально в течение полугода ведущие специалисты лаборатории покинули ее. Костяк ушедших и создал центр «Доктор Бор- менталь». Известности и опыта у нас не было. Мы разъехались и почти одновременно в разных городах провели первые группы от новой компании.
Как стала изменяться По нашему методика? мнению, нужно было двигаться в сторону увеличения продолжительности терапии, в сторону сопровождения. И сопровождение как минимум должно длиться в течение первого года. А прежде ведь было три ночных занятия — и все.
И при создании новых представительств, и при приеме новых специалистов на работу, и при развитии учебной программы, и при улучшении сервиса. Даже в подборе мебели для залов мы не сразу нашли оптимальный вариант. Но мы не стеснялись эти ошибки признавать. Мы отказались от иглорефлек- сотерапии. Чисто психотерапевтические погрешности свойственны начинающим психотерапевтам, а так как работа у нас всегда шла попарно, промахов у наших новичков практически не было — их сглаживали или убирали более опытные специалисты. Методика с момента начала работы вследствие полученного опыта изменилась процентов на 50. Главное, мы смогли предложить нашим клиентам психотерапевтическую помощь на отдаленных этапах. Мы стали на регулярной основе собирать группы клиентов, прошедших основную программу, которые в процессе первого года приспособления к новому весу, новому пищевому поведению требуют помощи. Это группы холотропного дыхания и расстановок по Хеллингеру, группы «Я женщина», «Моя стройность», «Академия стройности».
Как все это время Раньше на- решался вопрос бирали и об- с кадрами? учали специалистов мы с Ромацким. Брали по знакомству или проверенных людей с кафедр. В новых регионах мы знакомились с кафедральными работниками, которые были лучшими специалистами. Настоящая кузница кадров у нас в Томске. Процентов 40-50 сотрудников «Бормен- таля» — это томичи. С 2005 года мы стали проводить первые конференции, так как возникла большая потребность в обмене знаниями. Тогда уже было около 30 филиалов и, соответственно, 30- 40 специалистов. Мы раз в полгода приезжали в Томск и обменивались новыми знаниями, умениями, наработками. Это дало самый мощный толчок к развитию. На конференциях были и опытные, и более молодые сотрудники. Но и опытные психотерапевты не во всех направлениях психотерапии разбираются одинаково. Есть специалисты с уклоном в психодинамическую терапию, есть в психоанализ, есть в рексоновский гипноз и т.д. И каждый показывал наработки в своем направлении. Сейчас это превратилось в регулярные тренинги, которые проводят ведущие специалисты. У нас очень серьезная обучающая программа. Есть четыре школы, где обучают: Томск, Петербург, Екатеринбург, Самара. И, несмотря на это, кадров не хватает. Конкурс весьма высокий, желающих работать великое множество. Постоянно поступают резюме, проходят собеседования. Планка допуска даже просто к экзаменам невероятно высока. Из присылающих резюме к поступлению в нашу интернатуру (годичное обучение) допускается примерно один из 20 человек. И в процессе обучения отсев достигает 20-30%. Экзамены на окончание интернатуры принимает две комиссии. Это всегда происходит на конференциях, так как это единственный способ собрать всех вместе.
А зачем такая Наверное, строгость, насколько это лучше обоснован столь всего объяс- серьезный отбор? нить с точки зрения теории управления. Крепость структуры, состоящей из многих звеньев, зависит от слабости самого слабого звена. Наши основные клиенты — это современные инициативные требовательные женщины, и работать с ними эффективно может только профессионал высокого уровня. Поэтому даже начинающие специалисты центра должны соответствовать этому уровню, чтобы не стать тем самым слабым звеном.
Смотрите также:
